Александр Ярошевич

Это нормально задумываться об одиночестве в канун Нового года? Не просто размышлять о том как это, зачем и почему, а желать? Оказаться где-то далеко, быть с самим собой и не слышать совсем ничего.

Тишина в обоих ухах, чтобы без настукивания сердца и катящегося шара у соседа сверху. Чтобы с непривычки шумело в голове от тишины. Шумело от усталости, переживаний и резкой остановки посреди всего на свете.

Замереть в канун, чокаясь мозгами — не бокалами, зачитывая тост внутрь себя — не утруждая речами пустую комнату, закусывая губами, отданными в жертву дерматилломании — не салатным майонезом.

12 часов до курантов, и все осуществимо, но, пожалуй, горечь придержу. Не буду трогать, ведь это на новый год. Оставлю на попозже, как и все с собой связанное.

Попозже — мой сорт понедельника, первого числа каждого месяца, начало начал. Все изменится к лучшему, непременно и обязательно. Но попозже.

После утреннего брифинга продолжил разукрашивать начало очередной рабочей недели и последний осенний день. Кофе в заведениях уже давно не радует, от сахара я отказался во избежания наращивания объема спасательного круга, а в совокупности это кардинально ограничивает выбор напитков и перекуса в заведениях. Кто-то назовёт это лишениями, но за полгода в таком режиме я воспринимаю это как упрощение.

— Цитрусовый пунш и гранолу, пожалуйста
— Пунш алкогольный
— Без проблем
Молчаливое удивление, озвученное уже другим человеком:

— Утром пунш? А не рано?

На мгновение почувствовал себя преступником, на котором уже негде клейма ставить, но решил только отшутиться, что понедельник — день тяжелый, а пунш таки вкусный помощник. А потом вспомнил, что утро у меня началось в половине седьмого, затем тренировка в половине восьмого, прогулка в десять, рабочий созвон в половине одиннадцатого. У кого утро в 12, а кто уже чем-то успел позаниматься. И пунш после гранолы прекрасно пополнил и без того щедрые запасы энергии для выполнения задач, окончательно спугнув усталость после похода в зал.

Да, пунш с самого утра. Вкусный, без предрассудков и заигрывания с неписаными правилами. А потом у кого-то лишения и ограничения. У меня же упрощение и довольство осознанным выбором, радость мелочам. Чего и вам желаю.

Вчера вечером просматривал список прочитанных книг с 2018 года. Захотелось освежить в памяти понравившиеся произведения и на глаза попалась она - книга Фредрика Бакмана. Это была последняя книга в 2019 году. Вспоминаю ту неделю с детским восторгом. Даже представить было сложно, что первое погружение в скандинавскую литературу окажется столь затягивающим, будто нырок в прорубь, хоть такого опыта и не имею. Остужает и приковывает, но взамен заряжает эмоциями и энергией, дарит ощущение жизни. Сложно было представить, что после Эко, Гессе, Достоевского, Теккерея и Гончарова именно Бакман будет рьяно рекомендоваться каждому и ревностно защищаться от критики и скептичного равнодушия. Простой текст о сложной жизни, который без предварительной записи и ожиданий, вошел в сердце и остался там жить. Это было не так давно...

Сто и одна неделя назад

Трижды я начинал писать о Бакмане и его прозе в течении двух лет. Видимо, сын, отец и дух не сильно чествуют творчество детей Вальхаллы, поэтому придётся полагаться на свои силы. Изначально планировался текст о творчестве шведского писателя, как ранее удалось провернуть с Дэном Брауном, но литература холодных краёв декомпозиции поддаётся только в устной форме с ощущением кусачего холода и замерзающего языка. Но и упустить ещё одну возможность порекомендовать любимую книгу тоже не могу, ведь угрюмый старик давно пришёл и ждёт. Ждёт пока наше поколение возьмётся за ум, перестанет показушничать, отречётся от пустого и непостоянного. Ждёт пока я перестану дегустировать сопли и таки решусь оторвать от сердца сокровенное.

Вы когда-нибудь чувствовали хюггэ?

На тему искусства быть счастливым много написано и ещё больше сказано. А кто ощущал этот комфорт, уют и умиротворение без многочасового шопинга в IKEA, зажигания сотен свечей, заваривания литров горячего и вкусного и укутывания в слои клетчатых и шерстяных? Знакомо ли чувство удовлетворения моментом без реквизита?

Отчётливо помню как садился на кухне с чаем, закидывал ноги на стул и растворялся. Я был далеко, прогуливался с Увэ каждое утро, записывая номера машин. Наблюдал как старика крепко прижало к земле новой реальностью. Он, как символ былого поколения, герой песни "Папа может всё что угодно", придавленный чем-то новым и пустым, где компьютер это уже не совсем компьютер, где молодняк постоянно меняет машины, дома и супругов, а вещи утратили полезность и практичность взамен на изящность и красоту.

Чтение настолько прекрасное, что бегло пролистывая первые главы, я чуть не начал читать по второму кругу. "Вторая жизнь Увэ" — это книга о глобальных изменениях и их влиянии на всех и вся, о архаичной угрюмой добродетели и свежем улыбчивом лицемерии. Книга о безграничной любви и человечности, книга о вечном и изменчивом.

Я люблю эту историю за то, что она отлично показывает как настоящие эмоции меняют жизни людей. Пускай Увэ на первых страницах покажется вам самым угрюмым и противным литературным персонажем, но взгляните на его окружение - где новояз, лишенный смысла, в обнимку с показушной бюрократией несутся в светлое будущее.

«В нынешнем мире человек устаревает, не успев состариться»

Увэ — повзрослевший Холден Колфилд, обретший более действенные способы борьбы с реальностью, чем битьё стёкол.
Увэ — символичный ответ на изящную, но непрактичную реальность, зеркало нашей культуры потребления и эгоцентризма.