Репост из: Будни букиниста
Решил Иван книгу написать. «Дай, думаю, напишу! Федор Михайлович писал, Лев Николаевич писал, даже Николай Васильевич, чудак-человек, и тот писал – вон сколько их томов в шкафу стоят! А почему писали? Потому что мысль у них была, и надобность эту мысль свою донести. И у меня имеется. Мысль с надобностью».
Сидит Иван, над листком склонился, а как писать, не знает. Вроде мысль – есть, надобность – есть, пример – есть, а сюжета нет. А нужен страсть как. Мысль без сюжета - это же так, пара строчек, а с сюжетом – книга весом в килограмм. А если меньше, то что толк бумагу марать? Ведь любой дурак знает, чем книга тяжелее, тем уважаемей автор. «Серьезное произведение!», скажут. И если и читать не будут, то хоть посмотрят почтительно.
Сидит Иван, голову ломает, а мысль-то свербит, на волю просится. Волнуется Иван. Так и с ума сойти можно, тома начать жечь. Прям как Николай Васильевич. Только Николаю Васильевичу было что жечь, а перед Иваном пустой лист лежит, и его жги не жги, а никакого литературного величия Ивану это не принесет. Лишь вонять будет, да проветривать придется.
Думал Иван, гадал, страдал неистово, и, по прошествии часов трёх мучительных раздумий, решил рассказать о том, как он собственно книгу-то пишет. Мол, вот сел, вот подумал, вот записал, а вот перечитал написанное. После ещё написал, что прочитал, перечитал заново и об этом опять в литературной форме уведомил. И так хорошо дело у него пошло, и так творчество его увлекло, что Иван за две недели аж полтора килограмма бумаги извел.
А мысль свою сократил и в названии поставил, чтоб каждому ее видно было.
Отнес издателю, тот название прочёл, мысль прочувствовал, труд двухнедельный полистал и говорит «Очень это знаете ли оригинальный подход!». Руку Ивану пожал и денег пачку целую сунул. Ну, а дальше как по маслу - напечатали, издали, несомненный фурор, приемы, туда зовут, сюда приглашают, «Ах, приходите!» - «Ах, право не стоит!», а сам приходит и вина дорогого к обеду требует. Ведь пока задаром потчуют и гений литературный его уважают, то чего же и не прийти.
Конечно, и на премию номинировали. За особую глубину мысли и новаторство. Победил единогласно. Во время Ивановой благодарственной речи присутствующие в зале от умиления рыдали, а после аплодировали стоя пятнадцать минут и громко восхищались...
Пятый свой роман Иван сжёг. Трехкилограммовый труд горел долго, сильно коптил, но неминуемо сближал автора с классиками. За шестую книгу с описанием постраничного сожжения задаток ему на тот момент уже выдали.
Сидит Иван, над листком склонился, а как писать, не знает. Вроде мысль – есть, надобность – есть, пример – есть, а сюжета нет. А нужен страсть как. Мысль без сюжета - это же так, пара строчек, а с сюжетом – книга весом в килограмм. А если меньше, то что толк бумагу марать? Ведь любой дурак знает, чем книга тяжелее, тем уважаемей автор. «Серьезное произведение!», скажут. И если и читать не будут, то хоть посмотрят почтительно.
Сидит Иван, голову ломает, а мысль-то свербит, на волю просится. Волнуется Иван. Так и с ума сойти можно, тома начать жечь. Прям как Николай Васильевич. Только Николаю Васильевичу было что жечь, а перед Иваном пустой лист лежит, и его жги не жги, а никакого литературного величия Ивану это не принесет. Лишь вонять будет, да проветривать придется.
Думал Иван, гадал, страдал неистово, и, по прошествии часов трёх мучительных раздумий, решил рассказать о том, как он собственно книгу-то пишет. Мол, вот сел, вот подумал, вот записал, а вот перечитал написанное. После ещё написал, что прочитал, перечитал заново и об этом опять в литературной форме уведомил. И так хорошо дело у него пошло, и так творчество его увлекло, что Иван за две недели аж полтора килограмма бумаги извел.
А мысль свою сократил и в названии поставил, чтоб каждому ее видно было.
Отнес издателю, тот название прочёл, мысль прочувствовал, труд двухнедельный полистал и говорит «Очень это знаете ли оригинальный подход!». Руку Ивану пожал и денег пачку целую сунул. Ну, а дальше как по маслу - напечатали, издали, несомненный фурор, приемы, туда зовут, сюда приглашают, «Ах, приходите!» - «Ах, право не стоит!», а сам приходит и вина дорогого к обеду требует. Ведь пока задаром потчуют и гений литературный его уважают, то чего же и не прийти.
Конечно, и на премию номинировали. За особую глубину мысли и новаторство. Победил единогласно. Во время Ивановой благодарственной речи присутствующие в зале от умиления рыдали, а после аплодировали стоя пятнадцать минут и громко восхищались...
Пятый свой роман Иван сжёг. Трехкилограммовый труд горел долго, сильно коптил, но неминуемо сближал автора с классиками. За шестую книгу с описанием постраничного сожжения задаток ему на тот момент уже выдали.