Это домик для котов в Красногоровке. В сгоревшем в боевых действиях городе нет света, воды, тепла, газа, логистики. Зато есть мины, ими щедро утыкано вся земля. Где военные обнаружили, там воткнули метку - палку с повязкой, сделанной чаще всего из строительной оградительной ленты. Иногда в поле зрение сразу до сотни таких меток. Ветер развивает их, добавляя яркие краски в атмосферу мёртвого города.
Людей остались единицы. Ехать им некуда, у них на мирной части нет жилья, а тут остались животные. Сюда добираются только отчаянные волонтеры вроде Андрея Лысенко, Татьяны Монтян и нас. Ехать надо аккуратно - чуть свернуть с того, что могло бы называться дорогой, и подорвешься. Люди уже не ждут ничего. Благодарны за еду и всегда просят что-то для животных. Как правило, собаки всегда в хорошей форме, они лучше переносят холод и приспособлены к питанию чем придётся. Кошки всегда невесомы. Холод для них - это смерть. Полноценно спать животное может только в тепле, а его нет. Домик промерзает, а крошечное помещение для людей едва ли можно прогреть буржуйкой до плюсовой температуры. Гельминты и блохи с фронтовых кошек выпадают клубками и сотнями.
Мы часто себе говорим, что и там же людям нужны кошки! Мы заберём, подлечим, кастрируем (да, в таком страшном состоянии они ещё и котят-смертников рожают) и вернем. Приют-то наполнен, мест всегда не хватает. Но везешь такое несчастье, и уже в тёплой машине оно начинает звонко мурлыкать. От тепла. От того, что впервые за несколько холодных месяцев смогло согреться. В приюте - до слез - коты бодаются, мнут лапками, светятся перед едой и спят, раскинувшись и вспомнив, что такое сон к тепле. Больно видеть! И каждый раз день за днём едем на фронт, чтобы забрать этих беззащитных жертв войны.
Вчера домик жля котов в Красногоровке опустел. Мы с Татьяной Монтян ездили к людям, которые кормят там животных, и забрали всех. Здоровых среди котов нет, лечим, они в ответ мурлычут. Сегодня ещё одна поездка, хоть и место другое, но ситуация будет такая же. И опять полная машина животных. Хоть стенки приюта двигай - просто некуда уже размещать.
Забрать нельзя оставить - куда ставить запятую, это же очевидно, да? Команду людей проекта приходится увеличивать. Приют - это не только гладить котов, это лечение, постоянные уборки, учёт, ремонт машин, на которых ездим, сами рейсы. Только кормежка и уборка клеток - это 2-3 человека, которые целый день крутятся по трём этажам приюта. Фельдшерский состав - минимум двое, а надо бы четверо. Ни с одной клинике на фельдшера не приходится 100+ животных. Это все ежедневный труд, и нельзя рассчитывать, что соберётся команда волонтеров, которая забросит семьи и основную работу и решит все ежедневные задачи. Сегодня пришли помогать - огромная благодарность. Но надо понимать, что 99% текущих задач выполняются только людьми, каждый день приходящими работать. А у нас очень серьёзная нехватка людей.
Одна из первых задач, которую придется решать уже этом году - это штат людей проекта. Иначе не сможем мы забирать животных из такого ада ледяных картонных домиков в поствоенных городах-призраках, просто не хватает жизненного ресурса.
За окном светает. Кошки спят крепким сном. Мы надеемся, что они скоро забудут холод и от прежней жизни у них останется только память о людях, которые под обстрелами делились с ними плошкой каши.
Людей остались единицы. Ехать им некуда, у них на мирной части нет жилья, а тут остались животные. Сюда добираются только отчаянные волонтеры вроде Андрея Лысенко, Татьяны Монтян и нас. Ехать надо аккуратно - чуть свернуть с того, что могло бы называться дорогой, и подорвешься. Люди уже не ждут ничего. Благодарны за еду и всегда просят что-то для животных. Как правило, собаки всегда в хорошей форме, они лучше переносят холод и приспособлены к питанию чем придётся. Кошки всегда невесомы. Холод для них - это смерть. Полноценно спать животное может только в тепле, а его нет. Домик промерзает, а крошечное помещение для людей едва ли можно прогреть буржуйкой до плюсовой температуры. Гельминты и блохи с фронтовых кошек выпадают клубками и сотнями.
Мы часто себе говорим, что и там же людям нужны кошки! Мы заберём, подлечим, кастрируем (да, в таком страшном состоянии они ещё и котят-смертников рожают) и вернем. Приют-то наполнен, мест всегда не хватает. Но везешь такое несчастье, и уже в тёплой машине оно начинает звонко мурлыкать. От тепла. От того, что впервые за несколько холодных месяцев смогло согреться. В приюте - до слез - коты бодаются, мнут лапками, светятся перед едой и спят, раскинувшись и вспомнив, что такое сон к тепле. Больно видеть! И каждый раз день за днём едем на фронт, чтобы забрать этих беззащитных жертв войны.
Вчера домик жля котов в Красногоровке опустел. Мы с Татьяной Монтян ездили к людям, которые кормят там животных, и забрали всех. Здоровых среди котов нет, лечим, они в ответ мурлычут. Сегодня ещё одна поездка, хоть и место другое, но ситуация будет такая же. И опять полная машина животных. Хоть стенки приюта двигай - просто некуда уже размещать.
Забрать нельзя оставить - куда ставить запятую, это же очевидно, да? Команду людей проекта приходится увеличивать. Приют - это не только гладить котов, это лечение, постоянные уборки, учёт, ремонт машин, на которых ездим, сами рейсы. Только кормежка и уборка клеток - это 2-3 человека, которые целый день крутятся по трём этажам приюта. Фельдшерский состав - минимум двое, а надо бы четверо. Ни с одной клинике на фельдшера не приходится 100+ животных. Это все ежедневный труд, и нельзя рассчитывать, что соберётся команда волонтеров, которая забросит семьи и основную работу и решит все ежедневные задачи. Сегодня пришли помогать - огромная благодарность. Но надо понимать, что 99% текущих задач выполняются только людьми, каждый день приходящими работать. А у нас очень серьёзная нехватка людей.
Одна из первых задач, которую придется решать уже этом году - это штат людей проекта. Иначе не сможем мы забирать животных из такого ада ледяных картонных домиков в поствоенных городах-призраках, просто не хватает жизненного ресурса.
За окном светает. Кошки спят крепким сном. Мы надеемся, что они скоро забудут холод и от прежней жизни у них останется только память о людях, которые под обстрелами делились с ними плошкой каши.