Складываются тяжелой цепью прожитые мгновения. Казалось бы, своим невесомым бытием они должны наполнить душу танцующей легкостью, но в место этого, каждое мгновение липнет друг другу, превращая переживание мира в тягостное брожение по затуманенным топям.
Чистая плоскость реальных событий натянута словно резиновая маска на живое и теплое лицо. Эти события не допускают к себе, все что доступно - это скольжение. Можно вцепиться когтями в глянцевую поверхность, но следов все равно не останется.
Вот на темной заснеженной улице виднеется купол света, что сутулый фонарь излучает. Я в тени, возле света. На улице снег закатан колесами, утрамбован он плотно, ребристо. Белизной отражает он тяжесть ночную. По краям, там, справа и слева, снег пушисто нетронут. Я слегка разбегаюсь, ноги едва поднимая на скользкой, ребристой спине и… скользя, залетаю я в свет, что в небе мерцает.
Чистая плоскость реальных событий натянута словно резиновая маска на живое и теплое лицо. Эти события не допускают к себе, все что доступно - это скольжение. Можно вцепиться когтями в глянцевую поверхность, но следов все равно не останется.
Вот на темной заснеженной улице виднеется купол света, что сутулый фонарь излучает. Я в тени, возле света. На улице снег закатан колесами, утрамбован он плотно, ребристо. Белизной отражает он тяжесть ночную. По краям, там, справа и слева, снег пушисто нетронут. Я слегка разбегаюсь, ноги едва поднимая на скользкой, ребристой спине и… скользя, залетаю я в свет, что в небе мерцает.