Анна Гин
Сегодня проснулись от взрыва ракеты. Звук был такой мощный, что казалось прилетело в подъезд. Окна задрожали, попугай заорал, доберман помчал в ванную. Доброе утро.
Искандер – его не с чем не спутаешь.
Прогремело в абсолютной тишине, в пабликах не было никаких предупреждений. Я даже написала в чат района, спросила – это уже последствия отказа США предоставлять нам разведданные или еще нет? Люди подсказали, что тревога была, просто она длилась больше одиннадцати часов.
Достала из шкафа именной ошейник. Редко им пользуюсь, он слишком яркий, маркий. Но на нем очень крупно выведено имя Гектора и мой телефон. Надеваю его во время массированных обстрелов. Если рванет рядом, и собака от страха побежит, то больше шансов найти.
Вышли. Посреди двора стоит молодая женщина с грудничком на руках. Малыш завернут в теплое одеяло, а мама в домашнем халате и тапочках. Холодно.
Видимо, считав мой немой вопрос, она стала оправдываться речитативом
– Испугался взрывов, не могла успокоить, он на свежем воздухе лучше засыпает, на балкон к стеклам выходить страшно, вот и выскочили сюда.
Я предложила подержать ребенка, пока она сбегает одеться.
– Нет, нет, что вы!? – забеспокоилась женщина и еще крепче вцепилась, покрасневшими от холода руками, в свой сверток.
Материнский инстинкт, он самый сильный. Так устроен мир.
Я часто вспоминаю одну жуткую харьковскую историю. Взрыв газового баллона в обычной многоэтажке. Был декабрь 2012-го, мужчина занес баллон в квартиру, где жила его семья – жена, три дочери и маленький внук. Баллон взорвался, пожар был сильнейший, спастись каким-то чудом удалось одной из девочек.
Я тогда работала в полевой журналистике, мы снимали какой-то репортаж неподалеку и по звонку редактора сразу ринулись на место. Приехали первыми, раньше скорых.
Не буду описывать весь ужас, который мы увидели. Обугленные игрушки, разбросанные по двору, тогда, тринадцать лет назад, еще не были "типичной" картиной в Харькове.
В памяти моей навсегда осталась не "картинка", а поступок старшей дочери. Ее звали Люба, ей было едва за двадцать. Она успела выскочить из объятой пламенем комнаты на балкон. Одной рукой она держала свою семилетнюю сестричку Сашу, другой – прижимала к груди десятимесячного сыночка Клима.
Да, я помню их имена.
Люба кричала. Люди слышали ее и видели. Но не успели сделать ничего. Эта девушка, совсем молодая мама, прыгнула с десятого этажа – спиной. Так она попыталась спасти своего малыша.
Господи, какой же силы должен быть этот материнский инстинкт, чтобы шагнуть в пропасть вот так. Спасая ребенка.
Я часто думаю об этом.
Мы недавно болтали с дочкой по телефону, она возвращалась с работы. Она у меня в Израиле сейчас, и мы часто созваниваемся именно тогда, когда она едет в автобусе домой. Прямо в момент нашего разговора Сашка читает вслух новости "террористы заминировали автобусы в Тель-Авиве".
– Выходи немедленно! – кричу я в трубку.
Но до следующей остановки еще ехать три минуты.
И вот за эти три минуты, за сто восемьдесят секунд, я не просто поседела, постарела, умерла.. Я убила и расчленила каждого террориста на планете, сожгла их дома, города и семьи.
Матерински инстинкт, да.
Завтра восьмое марта. В мире по-разному относятся к этому дню. Где-то он про гендерное равенство, где-то про эмансипацию, где-то про весну, где-то про новый фен и плюшевого мишку. Но в любом случае он о женщинах. Будет много цветов и открыток.
Я тоже хочу отправить всем женщинам мира открытку. Со цветами, из Украины.
Нет ничего чудовищнее этой "картинки". На ней Аня, моя соседка и ее единственный ребенок – сын Артем.
П.С. Кто может передайте, пожалуйста, мою открытку и тем женщинам в американском конгрессе, что рукоплескали своему лидеру вчера. Скажите им, что после их бурных оваций, ликованию о "спасенных миллиардах долларов", в украинском городе Харькове, стоит посреди двора молодая женщина. На холоде, в домашнем халате и тапочках, укачивает малыша. Он испугался взрыва русской ракеты, которая прилетела в соседний двор.
