Прекрасная иллюстрация диаметральной противоположности двух стратегий развития, аргентинской и турецкой.
Один из важнейших инструментов регулирования той или иной модели - это динамика реального обменного курса национальной валюты (РЭОК).
Это не номинальный курс, который мы видим в обменниках.
Он рассчитывается исходя из показателей инфляции в странах торговых партнерах (к таковым причисляют страны, с которыми у вас торговый оборот на уровне 5% от общего объема и больше).
Суть данного метода заключается в следующем:
Динамика инфляции и девальвации национальной валюты - это ключевые индикаторы, характеризующие внутренний уровень цен.
Особенно важно соотношение этих двух показателей.
Есть две модели.
Первая - условно "турецкая". Вторая - условно "аргентинская".
В аргентинской модели, инфляция намного превышает уровень девальвации песо, в турецкой - девальвация лиры превышала инфляцию (сейчас это уже не так).
Почему важно соотношение инфляции и девальвации национальной валюты?
Рассмотрим на условном примере.
Литр молока стоил 10 единиц. Инфляция составила 50% и новая цена - 15 единиц. Но это в национальной валюте.
Допустим курс к доллару был 10 единиц за бакс.
Девальвация составила 10% и теперь курс достиг 11 единиц за доллар.
В долларах молоко стоило эквивалент одного доллара. Но в результате соотношения показателей девальвации и инфляции уже: 15/11 = 1,36 дол.
То есть внутренний рынок молока стал намного более привлекательным для импорта.
А теперь, пример турецкой модели.
Все с точностью до наоборот.
То есть молоко стоило 10 единиц, а стало 15. Но курс девальвировал не на 10%, а 100%, то есть до 20 единиц за бакс.
А в долларовом эквиваленте молоко стоило 1 доллар, а стало: 15/20 = 0,75 дол.
То есть рынок для импортного молока стал не интересным.
Подобные модели регулирования, кстати, намного важнее для национальных товаропроизводителей, чем импортные пошлины, тем более, что соотношение инфляции и девальвации никак не регулируется ни нормами ВТО, ни соглашениями о ЗСТ.
Зато эта модель очень хорошо регулируется с помощью контроля политики центрального банка.
Перейдем к Аргентине.
РЭОК аргентинского песо за год правления Милея в реальном выражении укрепился больше всех валют в мире - на 44,2%.
Произошло это за счет того, что номинальный курс песо к доллару девальвировал на 18%, в то же время годовая инфляция достигла 112%.
Как это могло повлиять на импорт?
Например, в США инфляция составляла в среднем чуть менее 3%.
Разница с Аргентиной - 109 процентных пункта.
Следовательно для сохранения прежнего эквивалента цен в долларах на аргентинском рынке, песо должно было девальвировать на 109%.
Но оно девальвировало на 18%.
Следовательно, цены в долларовом эквиваленте на внутреннем рынке увеличились на 91% или почти вдвое.
И следовательно, аргентинский рынок стал намного более прилекательней для иностранных компаний и импорта. Зачастую в ущерб национальным производителям и торговому сальдо.
Понятно, что для поддержания такой модели тратятся огромные валютные резервы центрального банка в виде валютных интервенций.
В Турции происходило все с точностью до наоборот: девальвация лиры на определенном временном отрезке была глубже инфляции и внутренний потребительский рынок терял привлекательность для импорта (кроме технологического и энергетического), что стало существенным импульсом для развития внутренней промышленности.
Кстати, в турецкой модели, такой показатель как ВВП по паритету покупательной способности растет намного динамичнее, чем номинальный в долларе.
А в аргентинской модели разрыв между номинальным ВВП в долларе и ВВП по паритету покупательной способности, сокращается.
Для объективности отмечу, что РЭОК турецкой лиры в прошлом году тоже укрепился, как и аргентинского песо, но не так сильно - на 22%.
Но призошло это, потому что Турция завершила период инфляционного импульса для ускорения динамики роста экономики (этап Большого толчка) и перешла к политике купирования инфляции.
Один из важнейших инструментов регулирования той или иной модели - это динамика реального обменного курса национальной валюты (РЭОК).
Это не номинальный курс, который мы видим в обменниках.
Он рассчитывается исходя из показателей инфляции в странах торговых партнерах (к таковым причисляют страны, с которыми у вас торговый оборот на уровне 5% от общего объема и больше).
Суть данного метода заключается в следующем:
Динамика инфляции и девальвации национальной валюты - это ключевые индикаторы, характеризующие внутренний уровень цен.
Особенно важно соотношение этих двух показателей.
Есть две модели.
Первая - условно "турецкая". Вторая - условно "аргентинская".
В аргентинской модели, инфляция намного превышает уровень девальвации песо, в турецкой - девальвация лиры превышала инфляцию (сейчас это уже не так).
Почему важно соотношение инфляции и девальвации национальной валюты?
Рассмотрим на условном примере.
Литр молока стоил 10 единиц. Инфляция составила 50% и новая цена - 15 единиц. Но это в национальной валюте.
Допустим курс к доллару был 10 единиц за бакс.
Девальвация составила 10% и теперь курс достиг 11 единиц за доллар.
В долларах молоко стоило эквивалент одного доллара. Но в результате соотношения показателей девальвации и инфляции уже: 15/11 = 1,36 дол.
То есть внутренний рынок молока стал намного более привлекательным для импорта.
А теперь, пример турецкой модели.
Все с точностью до наоборот.
То есть молоко стоило 10 единиц, а стало 15. Но курс девальвировал не на 10%, а 100%, то есть до 20 единиц за бакс.
А в долларовом эквиваленте молоко стоило 1 доллар, а стало: 15/20 = 0,75 дол.
То есть рынок для импортного молока стал не интересным.
Подобные модели регулирования, кстати, намного важнее для национальных товаропроизводителей, чем импортные пошлины, тем более, что соотношение инфляции и девальвации никак не регулируется ни нормами ВТО, ни соглашениями о ЗСТ.
Зато эта модель очень хорошо регулируется с помощью контроля политики центрального банка.
Перейдем к Аргентине.
РЭОК аргентинского песо за год правления Милея в реальном выражении укрепился больше всех валют в мире - на 44,2%.
Произошло это за счет того, что номинальный курс песо к доллару девальвировал на 18%, в то же время годовая инфляция достигла 112%.
Как это могло повлиять на импорт?
Например, в США инфляция составляла в среднем чуть менее 3%.
Разница с Аргентиной - 109 процентных пункта.
Следовательно для сохранения прежнего эквивалента цен в долларах на аргентинском рынке, песо должно было девальвировать на 109%.
Но оно девальвировало на 18%.
Следовательно, цены в долларовом эквиваленте на внутреннем рынке увеличились на 91% или почти вдвое.
И следовательно, аргентинский рынок стал намного более прилекательней для иностранных компаний и импорта. Зачастую в ущерб национальным производителям и торговому сальдо.
Понятно, что для поддержания такой модели тратятся огромные валютные резервы центрального банка в виде валютных интервенций.
В Турции происходило все с точностью до наоборот: девальвация лиры на определенном временном отрезке была глубже инфляции и внутренний потребительский рынок терял привлекательность для импорта (кроме технологического и энергетического), что стало существенным импульсом для развития внутренней промышленности.
Кстати, в турецкой модели, такой показатель как ВВП по паритету покупательной способности растет намного динамичнее, чем номинальный в долларе.
А в аргентинской модели разрыв между номинальным ВВП в долларе и ВВП по паритету покупательной способности, сокращается.
Для объективности отмечу, что РЭОК турецкой лиры в прошлом году тоже укрепился, как и аргентинского песо, но не так сильно - на 22%.
Но призошло это, потому что Турция завершила период инфляционного импульса для ускорения динамики роста экономики (этап Большого толчка) и перешла к политике купирования инфляции.